Этот сон приснился мне 8 сентября, за три дня до известных трагических событий…
Рассказываю сон:
За мной приехали... Сказали, что надо лететь в Америку.
Я понимала, под словом «Америка» подразумевались Соединённые Штаты Америки.
В Америку?.. Самолётом?.. Я отказалась наотрез.
По идее, я должна была обрадоваться предстоящей поездке… Последний раз я путешествовала в начале 90-х, разумеется, за свой счёт. А тут такая фантастическая возможность!
Мною овладевает тревога. Может всё дело в том, что мне предложили «лететь» в США? Но я столько раз летала самолётами, при этом ни разу не испытывала чувства страха…
«Вот, если бы морем…», – говорю я…
Однако на самом деле мои мысли заняты вовсе поездкой… Я пытаюсь разобраться в истоках своей тревоги. Внезапно я понимаю: меня пугает само предложение лететь в Соединённые Штаты, и ожидание чего-то страшного, связанного с самой поездкой. ПРЕДЧУВСТВИЕ!
Я пыталась законспирировать свой отказ: «Если есть возможность путешествовать, то мне бы хотелось поехать в Ирландию (скалы и море!) или в заполярье (северное сияние!). Правда, не сейчас. А как-нибудь позже», – словом, изобразить дурочку.
Мою детскую хитрость разгадали сразу и дали мне понять, что приглашают меня не на экскурсию: «Об отказе не может быть и речи. Вопрос о поездке решён. Летите самолётом! И ничем другим». А потом будто решив, что в разговоре со мной перегнули палку, сказали чуть мягче: «Не беспокойтесь, это всего лишь на неделю».
Силы были неравные... Я физически ощущала эту силу как колоссальное давление, перед которым я бессильна. Со мной только разговаривали, но лиц я не видела. Однако всей своей сущностью ощущала их присутствие в комнате. Я прекрасно понимала: независимо от того, скажу я «да» или «нет», всё равно я окажусь в Америке и притом самолётом. Но я не понимала, почему им нужно было моё согласие…
Следующий кадр. Я уже в Америке. Какой-то офис. Я вся в работе...Странно, но мне не нужны ни экскурсии, ни общение с людьми…Оказаться за океаном в стране, с детства знакомой по книгам, и ничего не хотеть… Как это объяснить? Ну, хорошо, человек – он везде человек, какой бы нации или цвета кожи он не был. Но прерии, океан, небоскрёбы я должна хотеть видеть… Ладно, оставим в покое прерии (ведь так называют американские степи), небоскрёбы (в конце концов, небоскрёбы - это высотные здания; причём ни жить, ни работать в таких домах я бы не хотела). Но как же не захотеть войти в Океан? Если нет возможности окунуться в его волшебную синь, то хотя бы пройтись босиком по самому краешку волны…
Я работаю, почти не поднимая головы. Передо мной огромный деревянный (?) стол, заваленный бумагами. Я срочно должна что-то сделать. Пишу. Перебираю какие-то карты. Это не географические карты, где изображены горы, равнины, реки и кружочками города. Очень много прямых линий, на физических картах так не бывает. Похоже, что это карты какого-то города (или городов).
Мысль об этом приходит позже... нервы оголены: неприятное чувство, что постоянно находишься под чьим-то пристальным вниманием. Но какая-то частичка моего мозга Им не подчиняется (!) и продолжает анализировать ситуацию. Вот она-то и сообщает мне, что это карты города. Возникает вопрос: при чём тут я? Я же не специалист по картам. Но главный вопрос другой: где я нахожусь?..
Иногда я поднимаю голову над столом и смотрю вперёд сквозь окно. То, что это окно, я понимаю не сразу. Пока я просто смотрю. Окно во всю стену, от пола до потолка. Правда, утверждать с полной уверенностью, что окно начинается от пола, я не могу: низ окна загораживает стол. Я всё ещё не понимаю, что это окно. Дело в непривычном для меня виде из окна, а именно: за окном – непонятная, белая, будто живая пелена.
при виде этой пелены тревога усиливается: из глубины мозга идёт информация: опасность, опасность, опасность! Но в чём она, эта опасность, разобраться не могу. И это меня мучает.
Пелена не была неподвижной: она шла на меня, а потом исчезала, как бы утекала во все стороны; где-то пелена была белой и плотной, а где-то чуть сероватой и прозрачной.
Я бросила работу, хотя знала, что этого делать нельзя. Но для меня в данный момент стало жизненно важным выяснить, что это такое? Было сильное желание подойти и посмотреть ПЕЛЕНУ близи. Я чуть привстала (подойти к окну мне не дали) и увидела голубенький лоскуток неба (!), который тут же исчез. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: я нахожусь в высотном здании (вершиной уходящим в небо), передо мной окно (окно есть окно, какой бы величины не было), а белая пелена за окном – это клубы облака.
Понимание того, что здание высотное, пришло неожиданно. Это можно назвать озарением. Так бывает при решении задачи на смекалку: думаешь, думаешь, а она вредная не даётся. А потом поражаешься, что решение такое простое.
у меня самой «высотного» опыта не было: в нашем городе есть дома 14-этажные, даже 20-этажные, но выше 9-го этажа мне подниматься не приходилось.
Меня вернули к работе. Но почти тут же сказали, что возвращают домой.
«Но ведь прошло только три дня», – удивилась я. Мне трудно было поверить, что всё, наконец, кончилось. Я хорошо помнила срок, названный ими. Мне ответили: «Недели не понадобилось. Мы справились раньше».
Меня возвращали не самолётом. Как в фантастическом фильме: вот я в высотном здании в Америке, а вот уже дома. В какой-то момент перемещения произошла сбивка программы: будто кто-то уронил на мой стол чёрно-белую фотографию и тут же её убрал. Я потом пыталась вспомнить их лица. Их было пять: трое были с тонкими восточными чертами, темноволосые, а двое – типичные европейцы. Лица мужские, сосредоточенные… Располагались лица полукругом (только лица!). Двое слева (N1 и N2) были видны не очень чётко, похоже у одного была небольшая бородка, я отнесла их к восточному типу. А вот трое: верхний (N3) и два правых лица (N4 и N5) были видны достаточно отчётливо, они были гладко выбриты. Лицо N3 было лицо европейца (американца), а вот лица N4 и N5 менялись почему-то местами, один из них был светловолосый (европеец или американец), другой был похож на араба. Лиц негроидного или монголоидного типа не было.
Послесловие:
Кошмары я видела только в детстве, когда болела ангиной… Уже много лет мои сны спокойные, иногда радостные, чаще нейтральные, нередко цветные.
Но в тот день (8 сентября 2001 года) я проснулось с чувством необъяснимой тревоги. Пыталась разобраться, в чём дело. И поняла: всё дело во сне.
Стала анализировать сон. Что же в нём страшного? Во сне не было ни чувства удушения (как в детстве), ни крови, ни падений, , ни страшилищ и т. д. Но почему же он воспринимается мной как сон-кошмар!.. Почему так ноет сердце?..
Обычно я рассказывала свои сны матери или сыну (или друзьям – если сюжет того стоил). Но этот сон рассказывать не хотелось. Тревога меня не оставляла, но я не могла ею поделиться. Сын обратил внимание на моё состояние. Спросил, что случилось. Я объяснила, что видела страшный сон, но рассказывать отказалась. Настаивать он не стал: «Хорошо! Захочешь, расскажешь» (не люблю, когда лезут мне в душу, и сын это знает).
Только 10-го я набралась смелости и рассказала сон сыну.
«Что же в нём страшного? – удивился сын, – тут кошмаром и не пахнет».
«Не знаю. Не могу объяснить. И успокоиться не могу. Будто что-то должно произойти страшное» – ответила я.
«Не бери в голову. Забудь!» – посоветовал сын.
Забыть я не могла, но поделившись с ним своими страхами, немного успокоилась.
... вернувшись с работы, я включила телевизор… на экране высотные здания, снятые из далека... вот самолёт влетает в здание, взрыв... из окон выпадают люди… здания об рушиваются, будто домики из песка…
... рука потянулась выключить телевизор… у меня вовсе не было никакого желания смотреть очередной американский боевик… Но вдруг я поняла, что это не фильм-боевик…
Перехватило горло, на глазах застыли слёзы… Это были документальные кадры о событиях 11 сентября.
... я поняла, что уже видела эти высотные дома. Кадры из телехроники сменяли картинки из моего сна. В какой-то момент я отчётливо увидела те самые лица (но более отчётливо; описание этих лиц стало возможным только потому, что я их увидела вновь во время просмотра документального фильма). Это был последний кадр.
По щекам катились слёзы. Их невозможно было остановить. Слёзы лились, лились потому, что я испытывала чувство вины. Ведь я видела сон. Возможно, таким образом, кто-то пытался предостеречь. А я не поняла. Умом-то понимаю, что шансов разгадать сон было очень мало. Но сердце-то этого не понимает.
Может, стоит иметь где-то Центр на подобные случаи. Наверняка есть люди, которые с большей вероятностью разгадывают сны. Так в моём сне-предостережении было три ключевых момента:
Наконец, эта фраза: «Об отказе не может быть и речи. Вопрос о поездке решён. Летите самолётом! И ничем другим».